Время романтики и надежд

Но привязанность к Дальнему Востоку оказалась сильней, и они вернулись сюда, только уже не на Камчатку, а в Комсомольск-на-Амуре, а оттуда - в село Вознесенское. В семье росло четверо детей, и надо было где-то обживаться, поднимать их на ноги. Так бы, возможно, и трудились в сельском хозяйстве, если бы не развернувшееся неподалеку строительство целлюлозно-бумажного комбината. - В октябре 1958 года,- вспоминает Эдит Иустиновна,- отец вместе с мамой поехали посмотреть на новостройку. Папа имел педагогический опыт, он еще на Камчатке преподавал в школе историю, и его взяли воспитателем в рабочее общежитие, а мама вернулась обратно в село, к детям. Но уже в начале января, как только Амур замерз, отец перевез и нас всех к себе. Мне 29 января исполнилось 16 лет, я из дневной школы перевелась в вечернюю и в феврале пошла работать на стройку. Устроилась в УНР-851, в бригаду Василия Кузьмича Перевезенцева. Занимались мы побелкой и покраской строящихся жилых домов. Свой первый объект в строящемся Амурске моя собеседница не помнит, говорит, что работать приходилось во многих местах, и все задания казались одинаковыми. Зато в памяти отложилось, как их, самых молодых в бригаде, не достигших совершеннолетия, посылали красить фронтоны деревянных двухэтажных домов по улице Школьной. «Нас в бригаде было три малолетки: я, Лида Шевеленко и Лиля Баглаева. И мы красили фронтоны суриком»,- вспоминает Эдит Иустиновна.- Но меня больше привлекала работа каменщиков, она казалась такой романтичной! Поэтому, как только исполнилось 18 лет, я перешла в УНР-858 в бригаду каменщиков Владимира Маслова. Она работала на строительстве ЦБК. Мы вели кладку при возведении кислотного и отбеливающего цехов». В тесноте да не в обиде Жила Эдит с родителями в деревянной палатке – так назывались двухкомнатные строения, возведенные рядом с брезентовыми палатками. С одной стороны площадки стояли брезентовые палатки, с другой – деревянные. - Когда задумывалось строительство комбината,- говорит Э.И. Корябина, ставка делалась, в основном, на молодежь. Примерно рассчитали, сколько ее сюда приедет, и для них установили брезентовые палатки. Но потом на стройку потянулись и семейные люди. В первый же год вместе с нами оказалось с полсотни семей, и для них стали в срочном порядке строить щитовые бараки из досок на две семьи: одна комната поменьше, другая чуть побольше. С одной стороны жила семья с двумя детьми, с другой - наша, с четырьмя. Места в комнате было немного, только для постелей, да печь-буржуйка посередине. Зимой печки день и ночь топили, чтобы не замерзнуть. Дрова, правда, бесплатно подвозили, такие чурки большие, их надо было рубить. Иногда уголь давали. Он, конечно, дольше горел, но угля было мало, поэтому старались им только на ночь топить. Среди молодых обитателей брезентовых палаток тоже со временем появлялись семьи. «Отгораживали себе уголок пододеяльниками, брезентом, разными тряпками, но так и ютились все вместе в одной палатке. Потом уже построили деревянные бараки, и туда людей расселяли». Общежитие на стройке, где мой отец был воспитателем, тоже было барачного типа. Потом он перешел работать строителем»,- говорит Э.У. Корябина.. Танцы под баян и радиолу Конечно же, молодые строители нового города были полны не только трудового энтузиазма. Они влюблялись, бегали на танцы, собирались веселыми компаниями, чтобы отдохнуть. И создавали новые семьи, давали жизнь коренным амурчанам. - Стройка-то начиналась с берега реки, и там же палатки стояли. Были и клуб деревянный, рядом с магазином – в районе нынешней Пионерской улицы, где автобус маршрута № 4 ходит. После работы туфли протрешь от краски, и в них же в клуб идешь. Там фильмы показывали. Входной билет стоил 20 копеек. А в среду, субботу и воскресенье по вечерам танцы устраивались. Танцевали и под баян, и под радиолу. Молодежи много собиралось, такой шум и гам стоял, что радиолы не слышно было. Но этого никто не замечал. Ну а летом построили танцплощадку деревянную, и мы стали туда ходить на танцы. Денег не всегда хватало, чтобы купить билет, поэтому зачастую дожидались 11 часов вечера, когда билетер прекращала продажу билетов и уходила домой, и тогда можно было пройти бесплатно. Танцы продолжались до двенадцати ночи. В основном, танцевали вальс, танго, польку, в «Ручеек» играли. Был и фокстрот, а позже твист появился. Но его танцевали так называемые пижоны, появлявшиеся на танцплощадке в брюках-дудочках, а их не очень-то жаловали. При появлении дружинников стиляг просили покинуть танцплощадку. Позже началось строительство каменного клуба, и все ходили туда на субботники. Когда сдали его в эксплуатацию, там стали проходить вечера отдыха с танцами. Но летом танцы еще долго устраивались на танцплощадке. На ее месте сейчас стоит здание бывшего продуктового магазина. Под запах липового цвета Молодым свойственно влюбляться. Спрашиваю у Эдит Иустиновны, какие любимые места выбирали пары, чтобы уединиться? И она отвечает, что бегали и на берег Амура, и на стройке какой-нибудь уединенный уголок находили, и за танцплощадкой среди лип целовались. - С той стороны, где вход, место было пологое, ровное, а дальше шел овраг, и танцплощадка на деревянных сваях держалась. Вдоль оврага много лип росло, и когда они цвели, такой запах обалденный стоял! Даже на самой танцплощадке долгое время пара деревьев росла, пока их не спилили. На той самой танцплощадке Эдит и познакомилась с Павлом, своим будущим мужем. Он приехал на стройку после армии, работал на строительстве комбината монтажником-верхолазом. Свадьба была комсомольско-молодежной, и новобрачным руководство треста подарило ключи от квартиры. - Квартира – это, конечно, громко сказано,- вспоминает Эдит Иустиновна.- Это была небольшая комнатка, площадью в 8-9 квадратных метров в пятиэтажном кирпичном доме на пр. Строителей, в одном из тех домов, которые нынче называю «пьяными малосемейками». Но тогда получить свой угол считалось большой удачей. И мы с Павлом тоже были счастливы, потому что в комнате был свой отдельный туалет и небольшая ниша, служившая нам кухонькой – мы поставили там стол с электроплиткой, и готовили на ней пищу. А потом уже получили однокомнатную благоустроенную квартиру. И платьице из ситца Во что одевались девчонки в то время? «Да кто во что горазд, говорит Эдит Иустиновна,- шибко-то не разоденешься, везде стройка идет, дорог не было, грязь. Старались, конечно, приодеться, когда собирались в кино или на танцы. И в магазинах платья покупали – их завозили на новосторойку, и сами шили, а те, кому позволяли средства, заказывали одежду белошвейкам, как называли домашних портних. Ну а потом и ателье пошивочное появилось. - Моя мама тоже трехмесячные курсы швей закончила и шила понемногу для семьи, не на заказ. Я так радовалась, когда она сшила мне новое платье из штапеля! Душа прямо-таки пела! Вспоминая юность, моя собеседница отмечает, что, несмотря на трудности и бытовую неустроенность, жили первостроители Амурска весело. И отношение к людям, говорит она, в то время было намного доброжелательнее и бережнее, чем сейчас. По крайней мере, молодые люди не могли себе позволить грубость по отношению к пожилым, не то, что бросить им в лицо оскорбление. Время было такое. Радовались любой обновке, будь то капроновые чулки или платье из ситца. Даже в рабочие перерывы кто-нибудь брал в руки баян, и все пели, танцевали. Не всю ведь жизнь на семи ветрах стоять Со стройки Э.У. Корябина перешла работать в больницу. У нее уже дети были, требовали постоянного внимания. «Стала уже задумываться о будущем,- говорит она.- Не всю ведь жизнь на семи ветрах стоять, кирпичи таскать. А тут подвернулась такая возможность. Объявили набор на двухгодичные курсы медсестер, но брали только тех, кто в больнице работал. Пришлось пойти в нянечки в детское отделение. Днем мы работали, а вечерами учились. Так я и попала в медицину. Работала и в старом здании, деревянном, где туберкулезное отделение было, и в новом. Потом перешла на завод «Вымпел», работала в отделе технического контроля. Бригада у нас дружная была, и работа мне нравилась, но ездить на завод приходилось в переполненных автобусах, что тяжело было переносить. Я так и не привыкла, и в конце концов снова вернулась в больницу, откуда и вышла на пенсию. Мужа Эдит Иустиновна похоронила давно, осталась одна с тремя детьми. Но всех вырастила, и дети тоже остались жить в Амурске. Город, в строительство которого она тоже внесла свой вклад, всегда ей нравился. И она тоже осталась ему верна на всю жизнь. ГАЛИНА БАБИЧЕВА

{gallery}2017/21_23.05.17/5-edit{/gallery}