Детство, оборванное войной

- Отец с матерью работали, а я оставался с бабушкой дома. Никаких детских садиков тогда еще не было, время проводили на улице со своими ровесниками. Все было прекрасно, но вот грянула война.

Вспоминается бомбежка города, вой сирены. Мама в спешном порядке ведет нас в погреб, где мы и пережидали бомбежку под светом керосинки. Но уже в августе 1941 года Рыльск был занят немцами. К нам в дом поселился немецкий майор с денщиком. Они заняли две лучшие комнаты. Майор вел себя довольно-таки вежливо, немного говорил по-русски, в дом он приходил только ночевать. Но вскоре он уехал, и к нам заселились шестеро солдат. Они вели себя грубо, по вечерам пили спиртное и пели свои песни. Была зима, они боялись морозов и топили плиту до красного каления. Все это привело к тому, что печь прогорела, и начался пожар. Мама с бабушкой вовремя его заметили и потушили. После чего мама взяла ломик и разломала плиту, а немцы, смеясь и балагуря по -своему, забрали вещи и перебрались в соседний дом.

Жить в оккупации было трудно. Работы не было, заказов на шитье маме тоже не приносили. Пока были запасы зерна, куры и кролики, жилось неплохо. А когда все закончилось, мама погрузила самые необходимые вещи на телегу и, запрягшись в оглобли вместе с бабушкой и сестрой, отправились в деревню Стропицы, что в 8 км от города Рыльска. Там нас пустили на квартиру двое стариков, и мы прожили у них почти год. Потом старик умер, к стану приехала их дочь с детьми, и нас выселили. Пришлось переезжать в другую деревню – Бугряновку, расположенную в 15 км от города, где мы и прожили на квартире до прихода Советской армии и освобождения города Рыльска от немцев.

В деревнях жилось сносно. Мама обшивала всю деревню, за счет этого мы и питались. Кроме того, нам давали землю, где мы сажали картошку. При освобождении от немцев боев в районе деревни, где мы жили, не было. Однако на всякий случай в огороде был вырыт блиндаж, и мы иногда туда прятались, когда слышали артиллерийские выстрелы.

После освобождения Рыльска мы сразу вернулись домой. Картина предстала удручающая. Все было заросшее бурьяном высотой с человеческий рост, улицы изрыты окопами. Ходить можно было только тропинками. Вокруг было множество мин и снарядов. Об этом предупреждали таблички с надписью «Не ходить, заминировано!». Было много случаев, когда люди подрывались на минах – до тех пор, пока саперы не произвели разминирование местности.

Вернулись мы в город в августе 1943 года. Мне было уже 8 лет, и 1 сентября меня привели в первый класс в школу. Там все окна были выбиты, и мы стали приносить из дома кто что мог, чтобы их заделать. Выручила церковь, стоявшая напротив школы. Там кое - где уцелели стекла, и ребята из старших классов вытаскивали их и стеклили школьные окна. Котельная в школе была разрушена, поэтому в классах стали устанавливать железные печки-буржуйки, так как наступали холода. Каждое утро, за полтора часа до начала занятий, надо было протопить печь. Поэтому было составлено расписание, и мы согласно ему выходили на дежурство и возили дрова. Так всю зиму и поддерживали тепло в здании, и только летом котельная была восстановлена.

Учиться было трудно, особенно в первый год, потому что не было ни бумаги, ни ручек, ни карандашей. Писали на старых книгах между строк, кто чем мог. Но желание учиться было так велико, что мы, первоклассники, занимались по 4-5 уроков в день, и нам это не казалось в тягость. Учительница была очень хорошая, она потом довела нас до пятого класса. А летние каникулы запомнились рыбалкой и купанием в реке Сейм.

Вспоминается один случай на рыбалке. Отец сделал мне спиннинг, удочку с катушкой. Мы плыли на весельной лодке, я держал в руках блесну, и вдруг клюнуло. Как потом оказалось, попался довольно-таки крупный голавль весом с два килограмма 2 кг (пресноводная рыба из семейства карповых с массивной, чуть-чуть приплюснутой сверху головой, достигает веса до 8 кг – ред.). Удилище я не бросил, но сам чуть не вылетел за борт. Мама поймала меня за штанину и удержала. Это был мой первый крупный улов. Очевидно, оттуда и появилась у меня в дальнейшем любовь к рыбалке. Но это было еще до войны.

А в годы войны жилось очень трудно, питание было очень плохим. Хлеба, полученного по карточкам, хватало только на одну похлебку. Нас выручило то, что отец до войны сумел сделать кое-какие запасы. Он работал главным бухгалтером в конторе «Заготзерно» и перед началом немецкой оккупации успел вырыть яму и засыпать в ящик 1 тонну пшеницы. В доме была ручная мельница, состоявшая из двух чугунных дисков, что давало возможность получать муку и крупу. Этого зерна нам хватило на 2 года. В летнее время выручали овощи с огорода, ягоды, грибы. Главным продуктом была речная рыба.

Самыми тяжелыми оказались 1946 и 1947 годы, это были годы засухи. Неурожай коснулся не только зерновых, но и овощей. Мама шила женскую одежду и продавала ее на рынке, меняла в деревнях на продукты. Запеченная сахарная свекла считалась деликатесом и подавалась к чаю. Чай заваривали из листьев смородины и фруктов. В школе давали по кусочку хлеба, чуть-чуть посыпанного сахаром, и стакан чая. Большая перемена была для нас праздником. Начиная с 1948 года, стало немного получше, хлебный паек увеличили, мама завела кур, затем в клетках появились кролики - а это уже мясо.

Одевались очень плохо. Зимой носили бурки из сукна, прошитого ватой. Весной на них надевали резиновые сапоги, клееные из шин. Десятый класс я заканчивал в стеганой телогрейке.

Так прошли школьные годы. Учился я отлично, особенно любил математику. Для нас, троих друзей (В. Коржов, Г. Пятигоров и я) учительница по математике Ольга Виссарионовна давала отдельные задания, приближая к институтской программе. За это я ей был очень благодарен, когда поступил в институт. В комсомол я вступил в 7-м классе, но особой активностью не отличался. Большей частью проявлял себя в спорте, играл в шахматы, увлекался футболом, волейболом, лыжами. Школьные годы запомнились увлечением охотой. Отец был председателем общества охотников города Рыльска, часто общался с охотниками, охотился на уток и зайцев.

От редакции: По данным, которые приводятся на сайте г. Рыльска и других источников, первые немецкие бомбы упали на Рыльск в сентябре 1941 года, а 5 октября немцы вошли в этот старинный русский город. Почти два года продолжалась оккупация. В 1943 году Рыльск оказался на линии фронта Курской дуги, на стыке Воронежской и Центральной группировок советских войск. Вокруг города немцы создали мощные укрепления: густую сеть заграждений из колючей проволоки, систему огневых точек и минные поля. В качестве естественной природной защиты они использовали реку Сейм, необычайно полноводную в то лето. На строительсьтво окопов и противотанковых рвов они посылали местных жителей. Однако устоять перед наступлением Красной Армии немцы не могли. Разъяренные неудачами, они расстреляли около двух тысяч жителей Рыльска, а остальных изгнали из города. Противостояние двух воюющих сторон продолжалось почти полгода. И только спустя полмесяца после разгрома немцев на «огненной дуге» войсчка 112-й и 121-й стрелковых дивизий 60-й Армии под командованием И.Д. Черняховского выбили фашистов из города. А на следующий день, 31 августа 1943 года в Москве прогремели залпы салюта в честь освобождения Севска, Глухова и Рыльска. Обеим дивизиям-освободительницам было присвоено почетное звание Рыльские. К моменту освобождения Рыльск казался полностью вымершим городом, весь зарос бурьяном. Великая Отечественная война унесла жизни многих людей, и среди них – мужья двух родных тетушек В.Г. Котельникова, а одна из его тетушек вместе с детьми пережила блокаду Ленинграда.

Записала Галина Бабичева